Леока медленно брела по знакомым коридорам. Словно тропинка в лесу, на которой тебе известен каждый камень и каждая щелочка в земле, убегал коридор вперед. Хорошо освещенный, он все равно казался рыжеволосой туманным, темным. Словно она шла среди камышовых болот, раздвигая ветви и заглядывая в густой белый туман с легким голубоватым оттенком.
Но нет. Это был всего лишь коридор. Обыкновенный коридор, примечательный лишь тем, что повсюду раздавалось фырканье, шорох сена, и стоял потрясающий запах оного.
Вот, наконец, нужный денник. Обыкновенная дверца, но…информация – главное. Почему бы не сделать так, чтобы не дать шаблонам захватить твой разум?
Впрочем, рыжеволосая была готова ко всему.
А ведь там, за решеткой, ждет ее уже та, к кому наверняка лежит душа. Статная светло-гнедая кобылица вестфальской породы.
- Надо же, - в голосе прозвучало такое удивление, будто на миг Леока превратилась в ребенка, впервые увидевшего нечто большое и величественное. Вроде лошади, да. Лео любила играть голосом и действовать на эмоции, и редко скрывала это. А зачем скрывать то, о чем и так все в скором времени догадываются. А некоторые еще и удивляться могут «И как же это у тебя получается».  – Значит, ты Лакоста?
И вновь удивление скользнуло в голосе еле заметной дымкой. Надо же. Даже с лошадьми рыжеволосая пускала в ход свой голос и обаяние. Частенько это действовало, хотя лошадей нельзя обмануть, равно как и многих других животных. Прекрасные создания распознают ложь так же, как и запах, как и вкус. Будто бы видят каждого двуного насквозь. Возможно, это так.
А может быть, и нет. И что мы можем знать о них? Мы только думаем, что знаем, а на самом деле мы ничего не знаем. Или думаем, что способны понять, но не понимаем так, как понимают нас они.
Всепонимающее понятие.
Рыжая дернула плечом, стараясь вкладывать в движение как можно меньше резкости. Хотя….это уж как получится.
Чуть приоткрыв дверцу денника, Бэйлиз протянула руку чуть вперед, показывая открытую ладонь, давая лошади вдохнуть ее запах, увидеть, что намерения ее чисты и скрывать ей нечего. Вообще Лео привыкла не держать руки за спиной, потому как считала, что это слишком уж…вызывающе. Вдруг у тебя за спиной парочка хлыстов повисла, и ты их придерживаешь на всякий случай? Лошадь, особенно молодая, может подумать все, что угодно.
Леока знала, что Лакоста уже не двухлетняя дурочка, а вполне себе выросшая кобылица, так что кое-какого ума и разума можно было от нее ожидать. Вернее, хотелось бы ожидать.
- Будем дружить? – этот вопрос поначалу никак не хотел скрывать с губ, однако факт оставался фактом. Зная психологию лошадей, Лео, тем не менее, прекрасно понимала, что у каждого четвероногого – свои тараканы в голове, и на то, чтобы выучить все ужимки и прыжки, потребуется время. Много времени.
Вслед ненужным размышлениям Леока достала из заднего кармана брюк кусочек сахара, вечно бывший у нее в обязательном наличии, и медленно протянула лошади на раскрытой ладони.
Глупому голоску хотелось съехидничать и добавить «С днем рождения», но Лео вовремя одернула себя. Невежливо получилось бы, да.

Off. Мало, знаю. Разыграюсь.

Реакция была вполне ожидаемой.
Наверняка в этот момент Лакоста о чем-то задумалась, и наверняка желала удивить нежданную гостью. Или запугать. Иногда удавалось предугадать действия лошади, а иногда они казались полной неожиданностью. Но сейчас случай был совершенно не такой.
Глядя на кобылу, Леока и сама потихоньку задумалась. О чем размышляют лошади, видя людей? Наверняка о том, какие они неуклюжие, страшные и вообще злые. А может быть, они вспоминают прежних своих хозяев, любящих и дорогих большому лошадиному сердцу.
Они все такие. С золотыми сердцами.
Береги сердце лошади, если она доверила его тебе. Ибо ничто не может быть более хрупким, чем это сердце в неумелых руках, и ничто не может быть более страшным, чем его гибель.
Да, так говорил ей наставник, еще в США. Те уроки натуральной дружбы человека и лошади запомнились Леоке надолго. Ведь познавая лошадь, она постепенно познавала и саму себя, с каждым моментом открывая нечто новое и совершенно необычное внутри себя.
Наверное, лишь лошади могли безнаказанно творить с ней такое.
Да. Им все позволено.
Стук копытом тоже прозвучал тревожным звоночком в сознании. Утихомирить его было достаточно просто, и Лео достала еще один кусок сахара из заднего кармана. Сжимая белоснежный кубик в руке, девушка стала соображать, что же могло послужить причиной поведения.
Недаром корпела она над книжками в институте и зубрила конспекты по психологии животных. Сейчас это было весьма и весьма кстати.
- Ну, Лакоста, ну, ты чего? - несколько расстроенно произнесла Лео, склонив голову набок и пытаясь заглянуть в лошадиные глаза. Совсем как с человеком. - Думаешь, я пришла рвать тебе рот железом и избивать хлыстом?
Наконец-то догадка поразила мозг, подобно молнии. И это было словно снег на голову, честно говоря.
Рука Леоки потянулась к лошадиной морде медленно, будто бы спрашивая дозволения дотронуться до мягкой шерсти, провести рукой. Ведь если лошадь не хочет, то зачем заставлять ее что-то делать? Временами это не работало, однако Лео верила, что наверняка Лакосте самой захочется выучить и испытать нечто новое.
Наверное, с ней нужно работать так, как я работала с Шерифом. Хотя он в первый раз спокойно взял железо, а потом уже мы перешли на кордео. Что ж, значит, здесь будет иной случай.
И я сама на этот раз чему-то научусь.
- Не волнуйся, пожалуйста, - спокойным голосом продолжила Леока. - Давай-ка ты не будешь делать поспешных выводов, а мы сейчас вместе с тобой пойдем погуляем.
Рыжеволосая плавным движением вытащила из кармана тоненькую веревочку. Да, сначала это казалось веревочкой, всего лишь ничтожной нитью. Лео подвесила светло-голубое кордео на пальце, и то, чуть покачиваясь, замерло на месте. Девушка облокотилась о дверь денника и та, чуть скрипнув, легонько отворилась, открывая проход почти наполовину.
- Идет? - вопросительную интонацию Лакоста наверняка поймет, пусть эта ситуация для нее наверняка новая.
Стыдно признать, но для меня тоже.
Как же сложно бывает с вами, братья наши и сестры. Но как благодарны вы нам в конце пути своего, и как благодарны должны мы быть вам.
Должны, но не всегда бываем.